Это последняя история в нашем продолжительном цикле бесед с актерами Нового Драматического Театра на Печерске как раз к долгожданному старту нового театрального сезона. И завершает этот цикл украинский актер Денис Мартынов со своими чудесными историями без мистики.


Когда мы общались с Денисом он еще был холост, и его работа вместе с коллегой, Виктором Марвиным, о котором мы писали раньше, над замечательнейшим спектаклем «Прекрасное» была в самом разгаре. Сейчас, когда Вы читаете эту историю, Денис уже имеет другой статус)), а мы уже можем поделиться глубоко пережитым и не проходящим чувством восторга от уведенного «Прекрасного», которое сложно даже назвать спектаклем в обычном для многих понимании этого слова. Скорее это театрализованный диалог-размышление, красивый, мужской и мужественный взгляд на тему истинно прекрасного по мотивам Платона, Пушкина и даже Стругацких. В общем, идите и смотрите!!! Но прежде, прочтите истории героя и о герое.

Денис Мартынов

«…Я просто родился и просто рос…». Чудесная история без мистики о том, как все начиналось и к чему привело.
Я родился в Крыму, в Симферополе и мне уже 32 года)). Родители мои инженеры. В этом плане, я - самый обыкновенный, ничего выдающего, ничего примечательного. Я просто родился и просто рос. А на каком-то этапе решил стать артистом. Я ехал в троллейбусе и думал, кем я хочу быть, потому что меня об этом накануне мама спросила. Я понял, хочу быть артистом, и все. В этой истории нет никакой мистики, все спонтанно. Таких историй тысячи, просто у меня получилось этого добиться.

Я так решил тогда, наверно, потому что подумал, что начало получаться. В школе была какая-то самодеятельность. Меня к ней привлекли, и мне понравилось. Родители не протестовали. Вначале это было, как чаще у школьников 15-16летних, - хочу быть артистом, хочу быть знаменитым. Это было эмоционально и амбициозно. Понятное дело, в самом процессе амбиции немного обломались, поэтому получилось, как получилось.



Вообще выбор профессии дело чаще прозаичное. Иногда выбирают с дальнейшим финансовым благополучием. Четырехлетний мальчик же не думает, что он будет менеджером среднего звена, но с хорошей зарплатой. Он мечтает быть космонавтом, летчиком, пожарником. Это потом идешь на компромисс, на иллюзорное благополучие или просто нет другого выхода. Я думаю, что те люди, которые работают строителями, не хотели бы быть строителями. Так получилось просто.

У меня друг в Симферополе, у него два высших образования, историческое и филологическое. Он -  учитель истории и литературы. А работает на рынке. Другого выхода нет: либо рынок, либо маршрутка. Он бы с удовольствием работал учителем, ездил на раскопки, расчищал камушки от песка. Но за такие деньги не прокормишь семью. У него мама, бабушка, жена и дочка. Одни женщины. Он понимает, что не сможет содержать их на зарплату крымского археолога или учителя литературы. Поэтому он работает на рынке, а если бы мог хорошо водить, водил бы маршрутку. Так что, мне просто повезло. Я что заканчивал, тем и работаю. И я очень доволен своим выбором.  Начиная с лет 22, вообще ни о чем не жалею. Есть деньги или нет денег, ни о чем не жалею. Я получаю от этого удовольствие и со своей точки зрения, я в какой-то степени счастлив.

Денис Мартынов

«…я – везунчик…». Пару слов о студенчестве и ВУЗах.
Я заканчивал Карпенко-Караго. В институте все было хорошо. Не все, как я мечтал, просто на каком-то этапе, я перестал строить наполеоновские планы. Не то, чтобы я совсем не имел амбиций, просто я - везунчик. Сейчас я работаю в самом лучшем театре в Украине.

Про обучение мало, что могу сказать. Я не буду категоричен, но есть педагоги, которые калечат людей. Приходят молодые мальчики и девочки, а над ними садятся взрослые тети и дяди и говорят, что надо только так и никак иначе. И все же есть много театров - психологический, игровой, просто каждому свое.

«…мы не играем персонажей, мы играем темы, энергии…». Что такое Новый Театр на Печерске, и как Денис туда попал.
Это было в 2003 году, в театре делали танцевальный спектакль, нужны были танцующие мальчики. Так получилось, что в школьные годы я занимался профессионально бальными танцами. Все совпало. Я был танцевальный, и по психофизике я подошел ребятам. И я как-то прижился, меня взяли. Это был спектакль «Закон танго». Мой любимый! И вот уже 11 лет я – в театре.



Хочется, конечно, какого-то роста, кажется, оно – в новом, в другом. Но тут свобода. Это дорого.
Я люблю за это свой театр. Хочешь работаешь, а хочешь нет. Никто заставлять не будет. У нас не приходит злой дядя и не говорит, ты будешь играть то и то, и твое мнение никого не трогает. Ты здесь на ставке. Значит будешь играть, что скажем. Благодарен нашему художественному  руководителю, он не насилует нас. Вот сложилась наша премьера с Виктором Викторовичем Марвиным (спектакль «Прекрасное»), и мы полтора года репетируем то, что хотим. Нам дали зеленый свет, и мы выпустили то, что было абсолютно нашей задумкой. Ценно именно это, чего нет в других театрах. Ты являешься инициатором своего творчества. Тебе будут мешать, помогать, но ты являешься двигателем собственных идей. Это ценнее, чем 50 тысяч нелюбимых ролей. Лучше иметь одну и играть ее с удовольствием.

Вообще, у нас такая штука в театре: мы не играем персонажей, мы играем темы, энергии. В нас живут какие-то отголоски Васильева. У нас не играют характеры, просто ищешь другого себя.

Денис Мартынов

«…Сейчас самый любимый мой спектакль «Прекрасное». О любимых ролях, спектаклях и других увлечениях.
Все зависит от времени. Иногда я очень люблю спектакль «Арлекино», потому он такой же свободный, как сам театр. В нем можно пошалить)). Есть какая-то определенная фабула, что должно быть вначале и чем должно закончиться. А внутри даже есть оговоренный текст, но все равно каждый раз играется по-разному. Я не говорю, что это какой-то импровизационный КВН, но он максимально приближенный к комедии дель арте, жанр площадного театра, суть которого - рассмешить зрителя. Зритель смеется - хорошо, продолжаем сцену, не смеется - быстро заканчиваем и переходим к смешному. Есть и спектакли, к которым я прихожу за часа два до начала, к Пилевину, например. Готовлю, дышу, упражняюсь. Сейчас самый любимый мой спектакль «Прекрасное». Самый наболевший, потому что мы корпели над ним полтора года, он трансформировался как по игре, по структуре, так и по драматургии.

Еще я занимаюсь музыкой. Мы собираемся с ребятами, пишем музыку вместе, а тексты, так уж получилось, пишу я сам. Одно время даже выступали плодотворно. У нас было по два-три концерта в месяц. Группа называется «Ду-блин». Через дефис. Там все сложно с названием. Мы и сами не определились. Но мы стараемся делать музыку, которая нравится нам. Она немного блюз, немного рок, что-то панк. Я играю на гитаре и на флейте. Но группа - это хобби, она нам денег вовсе не приносит. Мы играем сами для себя. Только для удовольствия. Просто мы вот так выпускаем пар.

«…театр не отвечает на вопросы, он их задает...». О театре, актере, зрителе и будущем.
Вообще, хорошо все будет. Я начал следить за театром, когда поступил в театральный институт. Первый курс, понятно, все на пафосе. А потом начал наблюдать. Вначале 2000 годов было такое потрясающее театральное движение, масса фестивалей. Потрясающий фестиваль "Березиль", где можно было увидеть столько классных вещей. Тогда в 2002 году, помню, в помещении "Молодого театра" играл свой моноспектакль никому еще не известный Евгений Гришковец, играл на полупустой зал. Приезжали японские танцовщицы буддто, которые только руку поднимали 15 минут. Какие-то французские хореографы танцевали только руками. Интересные вещи делал «Дах». Сейчас этот театр, к сожалению, существует уже в совсем другом составе. Тогда он точно был какой-то альтернативой всему существующему.

Сейчас, конечно, поутихло. Скорее, вопрос в финансировании. Может сейчас людям и не до того, но андерграундная альтернатива всегда была и есть. Есть какой-то патриархальный театр, но даже старые мастера, пусть не все, но все же, например, Наталья Сумская, всегда открыты для нового. Всегда есть поиски, всегда приходит молодая кровь. Вопрос в другом, альтернатива не так популярна в массах. Хорошо это или плохо, не знаю. Потому что есть обратная сторона медали, когда андерграундное становится достоянием общественности, начинают делать под общую гребенку для всех, и оно умирает. Когда Coldplay начинали, они были шикарной группой, а сейчас стараются угодить и девочкам, и старшим поклонникам, это сугубо мое личное мнение. И я как старый верный поклонник, их слушать уже не очень могу, ведь они на разных фронтах пытаются всем угодить. От этого что-то ценное утеряно.

Театр – это, как живопись, как литература. Это не то, чтобы воспитание художественного вкуса, это воспитание личности. Театры ведь разные. Вам же легко взять пьесу и прочитать? Того же Гамлета. Я его прочитал в 9 классе, по программе. Все знают историю Гамлета, Ромео и Джульетты, истории известны. А что в этой истории рассказывают, что на первый план выносится, что на второстепенный. Если это хороший театр, это живые неподдельные эмоции, а они воспитывают и культивируют душу.



Вот есть хорошие картины, их можно посмотреть в интернете, но нам вот с Ольгой Александровной Лариной (актриса Театра На Печерске) повезло, мы были в музее Базель, небольшой, но очень емкий музей живописи. Я увидел Ван Гога вживую, Брейгеля. Я на ноутбуке смотрел картины такого художника, Писсарро, подумал, не плохие картины. А там просто нарисован деревенский дом, какие-то крестьяне, какое-то дерево, вроде ничего не воспитывает. Но над живой картиной я просидел 40 минут, и не могу до конца объяснить, что со мной было. Смотрю на компьютер - ничего особенного, а живая картина несет какой-то особый дух. Так же и в театре, он несет какой-то особый дух. Вообще, театр не отвечает на вопросы, он их задает.

Про зрителя вот какая штука. Понятно, что мы должны работать на зрителя. Но и, с другой стороны, мы должны быть контр зрителем. Если приходят в театр бабушки, которые смотрят какие-то простецкие сериалы, я не хочу сказать по-другому, именно простецкие, и если мы пойдем у них на поводу, мы просто превратимся в живой телеканал, в какой-то сериал.

Опять же, реакция зрителя – это ловушка. Я стараюсь заниматься своим делом. Артисты ведь редкостные эгоисты, актерский организм очень вредный, потому что если, не дай Бог, ты скажешь что-то смешное на сцене и, зритель начнет смеяться, внутри тебя нечто эгоистичное обязательно тут же скажет: «А ну ка, посмеши еще вот здесь». И ты начинаешь смешить там, где смешить не надо, идешь на поводу у зрителя. А тебе надо донести серьёзную мысль, то есть так ты упускаешь главное.

Зритель должен быть, не то, чтобы другом, но ты не должен быть для него клоуном. Ты не должен плясать под его дудку. Он же заплатил, чтобы видеть тебя независимым. Если бы человек, играющий Гамлета, начинал подстраиваться под зрителя, то на каком-то этапе это превратилось в скетч-шоу, а надо важный монолог читать. 

Я вот года три назад, был очень разочарован в зрителе, может потому что я мало времени гулял, много ездил в маршрутке. Вот ты едешь и смотришь на них и думаешь, вот кто из вас был в театре, кто из вас знает имя и отчество Гоголя, и становится жутко. Ну вот зачем, может я ни тем занимаюсь, может мне надо идти на стройку, извините за французский, и е….шить там. А потом как-то начал гулять больше, смотреть в лица и заметил уникальнейшую вещь: девочка читает Германа Гессе, мальчик учится играть на гитаре, кто-то вслух читает стихи. Не все потеряно. Вот для этих людей надо делать спектакли. Если это будет 1% - отлично, 2% - шикарно.

Я свое будущее напрямую связываю с Украиной. Мне и здесь нравится. Здесь хорошо. Все там говорят о демократии какой-то. А у нас самый яркий пример демократии. У нас может на улицу выйти человек, сказать все, что он думает о президенте, и его за это в тюрьму не посадят. То же самое и в театре. У нас есть определенная свобода. Не надо, конечно, путать с бескультурьем. Но свобода есть, это хорошо. А остальное, это дело воспитания, вкусов и труда. И здесь огромные перспективы. Если нам чуть-чуть быть повоспитаннее, массово я имею ввиду, то, может, лет через 70 мы в Швецию превратимся.

«… то, что не свойственно мне, свойственно персонажу…». Про образ, выбранный для фотосессии
Я выбрал персонажа Бароне из спектакля по пьесе Эрика-Эммануэля Шмитта «Распутник». Комедия, которая воссоздает всего лишь один день из жизни французского философа Дени Дидро. Бароне очень собранный, он знает, чего хочет, что ему надо сделать и в какие сроки. Это информационный паук, стержень. Без паука не будет паутины. Это тот человек, на котором держится все. Он приходит к Дидро за статьей, у того куча отговорок, но он настойчиво говорит: «Надо». Он всегда не вовремя приходит, причем всегда со своим «надо» и разрушает все. Вот поэтому я и выбрал этот образ.

Я не особо общительный человек, но мой персонаж какой-то уж очень холодный, в нем есть какая-то крайняя сдержанность, расчетливость, дотошность, что мне не свойственно. Это-то  мне и нравится: то, что не свойственно мне, свойственно персонажу. Какие-то крайности, которые ты вытягиваешь из себя, берешь из своего опыта и вытаскиваешь на сцену то, каким бы ты никогда не был. У тебя есть возможность это реализовать на сцене.



«…впервые задумался о времени в года четыре, и мне стало страшно…». О часах и времени
Я ношу часы очень часто. Зимой правда не всегда удобно, из-за куртки, перчаток. Мне подарили одни австрийские часы Jacques Lemans, спортивные. Не знаю, что они подчеркивают, но мне это нравится. Когда часы на запястье – это приятно. В отношении функциональности, я думаю, в часах сейчас нет особой нужды. В плане имиджа, статусности и стиля - да. Двадцать лет назад часы были связаны со временем, а сейчас это такой особенный аксессуар.

Помню я впервые задумался о времени в года четыре. Мне стало страшно. Дети ведь не задумываются, что они дети. А тут я вдруг осознал себя и понял, что вырасту, а потом когда-то меня не будет. Я испугался самого факта, что это - я, я есть единица, которая началась 4 года назад и через какое-то время закончится. Я тогда понял, что на каком-то этапе мои руки, тело и голова умрут. А со временем ничего не будет, оно не умрет.

Вообще, время - непостижимая штука, ценность которой сложно объяснить. Вот мой персонаж – интересный такой типаж современного человека. Очень ценит время. Минута простоя – это все. Но, где эта ценность времени. У меня есть знакомая, которая делает восемь дел одновременно, и у нее все получается хорошо. Она ест кофейные зерна, потому что ей надо спать два часа. Она от этого кайфует. Я, например, не могу терпеть, когда в день у меня съемка, спектакль и репетиция. У меня начинает болеть голова, когда больше двух дел в день. Это тоже разное отношение ко времени. В этом мы с моим персонажем не похожи. Ему надо прийти к автору, забрать статью, вычитать, занести ее на печать, отдать верстальщику, и все это в один день. Да я бы только в один день доехал может до автора. А на все это ушла бы неделя. Хотя и он ценит свое время, и я ценю свое время, но я делаю это медленно и по-другому, а он быстро, со своими приоритетами. Ценность времени разная, кто-то ценит действие, кто-то бездействие. Звучит глуповато, но мне кажется, ценность времени именно в бездействии, в том, что ты можешь просто жить.



«…кто-то любит копать землю, а кто-то читать книги. Объединит нас одно…». О том, что нас объединяет и помогает оставаться людьми

Разобщенность всегда была. Просто сейчас за счет СМИ и технологий, из этого очень просто сделать непрекращающуюся войну. Когда я учился в институте, чтобы позвонить бабушке в Крым, мне надо было идти 20 минут на почту, платить деньги, стоять в очереди, потом поговорить в кабинке и столько-же обратно. А сейчас это делается за 3 минут. Сейчас какой-то невообразимый поток легкодоступной информации. И получается, что новые технологии, призванные сделать удобнее жизнь людей, помочь им стать ближе, больше разобщают. А объединяют по-прежнему только незыблемые духовные ценности, которые не подстроишь под сегодняшний день.




И прежде всего, мне кажется, это взаимоуважение. Потому что до Библейского «возлюби ближнего своего,  как самого себя» очень тяжело дотянуться. Для начала, надо научиться уважать человека. У меня был случай года полтора назад. Я жил в селе у друга, у него были соседи, которые всю жизнь живут в этом селе. И вот однажды вечером мы сидели, выпивали, и я понял, что у нас разная правда. Я там Чехова всего читал, русскую и немецкую классику читал, умею рассуждать, думать, анализировать, а он говорит мне: «А мені то шо, я от вийшов у поле о 5-ій ранку і працюю до 8-ої вечора, бо картопля потрібна. Ти її їси? Так. Тобі картопля – добре, мені гроші – добре». Какой Шопенгауэр? Какой Гетте? И я понимаю, что он прав. Потому что я сижу и читаю, а он работает с 5-ти до 8-ми, пока солнце светит, а зимой трактор ремонтирует, или еще что-то. Я понимаю, что он правдивей меня. Я бы не сказал, что его IQ не высокий, но духом он чище что ли. В общем, мы все - не равные, кто-то родился в городе большом, а кто-то в маленьком, кто-то в селе. Кто-то любит копать землю, а кто-то читать книги. Объединит нас одно - чтобы у нас все было хорошо. А это возможно только через взаимное уважение. В этом точка отчета.

И потом надо помнить, что политика есть политика, а искусство есть искусство. Во время первой мировой войны пытались Моцарта и Баха представить не как австрийца и немца, а как чеха и какого-то там итальянца, потому что люди просто бы не приходили. Это катастрофа, до этого доводить нельзя. Хотя я и понимаю, что это очень сложно. Я вечно вижу на разных билбордах - «хватит войны, давайте заниматься любовью». Звучит красиво. Но как же это все не просто. Ведь всегда найдутся люди, которые мыслят черно-белыми категориями «плохой-хороший». В этом всегда был прав Моисей. Взял народ и водил его по пустыне 40 лет, пока не вымерло поколение рабов. У нас все равно отголоски советского прошлого будут давать о себе знать, пока не вырастет новое поколение, которое научится уважать друг друга, иначе ничего не изменится.


 


На фото Денис в часах Panoramic Classic Chrome легендарного французского бренда LIP и в часах TID №1 White Leather Watches молодого шведского бренда TID Watches
Образ: Бароне из спектакля «Распутник»
Фото: Катя Кондратьева